Торжества в честь или в память Поэтов – далеко не отличительная черта французской современности. Дни рождения и смерти великих писателей никогда не значились в календарях, ни, впрочем, в народной памяти.
Не потому, что здесь не принято заводить архивов, трясясь над рукописями каких-нибудь Гюго, Верлена, Малларме или Превера, и не оттого, что наше неизменное поминание 6 июня и 10 февраля граничит с запретным плодом создания кумиров.
Просто искусство поэзии и художественного слова окончательно и бесповоротно лишилось права гражданства в мире прагматичном и нещадном ко всему, не имеющему конкретного приложения. «Измы» символизма, романтизма, импрессионизма (и им подобные) явно пали под ударом более осязаемых «измов» либерализма, капитализма и социализма, вместе взятых.
Национальные похороны Гюго и, столетием позже, народные проводы Сартра, знаменовали конец великих эпох и – пусть ненадолго – возрождали некое единение нации и подобие исторического самосознания. Но и эти подтверждающие правило исключения объясняются скорее гражданской активностью и политической деятельностью этих двух титанов литературы и философии, чем безбрежной любовью к их творчеству современников. Не говоря о следующих поколениях…
Тем живей и приятней удивила немногих ценителей французской поэзии ХХ века инициатива по проведению недели памяти непревзойдённого в своём роде прозаика, поэта, литературного критика, журналиста, музыканта и барда. Как и положено настоящим артистам, он был несчастлив, отвергнут при жизни и возведён на пьедестал тут же после смерти, – тоже, как полагается, ранней. 23 июня во Франции вспоминали ушедшего 50 лет назад Бориса Виана, последнего денди квартала Сен-Жермен-де-Пре.
Русское имя дала ему мать – пианистка, арфистка и просто меломанка – в честь оперы «Борис Годунов». Дитя парижского бомонда, Виан был сыном аристократа-рантье и внуком скульптора, чей особняк на улице Ториньи сегодня вмещает в себя музей Пикассо.
Выпускник престижнейшей Центральной Школы инженеров, молодой Борис Виан открыл призвание писателя на своём посту, где занимался автоматизацией производства стеклянных изделий. Там-то, в рабочие часы, он и написал многие произведения, добывшие ему славу, в том числе романы «Осень в Пекине» и «Пену дней».
«Пена дней» (L’Écume des Jours) – одна из тех книг, ради которых стоит выучить французский язык. В этом романе Виан не последовал никакому течению и стилю: он создал свой неподражаемый и гениальный литературный рецепт. Смесь абсурда, фантастики, эпатажа и пародии (вспомнить только особенно веселящего персонажа Жана-Соля Партра), и всё это – на фоне щемящего, душераздирающего трагизма и бездонной печали над человеческой судьбой. Последний денди, Борис Виан стал ещё и последним гуманистом французской литературы (одним из последних, если вспомнить Жоржа Брассенса).
С любовью написанный и с почти ювелирной тщательностью отделанный роман, станет одним из самых переводимых в мире произведений… но лишь после смерти своего автора. Слишком опередив свою эпоху, Виан познает только холодный приём публики и жюри Академии Гонкур.
Незаслуженному провалу было суждено сильно повлиять на последующее творчество писателя. В поисках признания, некой литературной мести и, главное, средств для существования, Борис Виан напишет серию скандальных, но не менее гениальных романов. «Я приду плевать на ваши могилы» (J’irai cracher sur vos tombes) – первый из этой серии роман, долго выдаваемый за перевод книги выдуманного американского писателя Вернона Салливана – оправдает надежды своего истинного автора и принесёт ему ненадолго славу и состояние. Последнее позволит ему отдаться на время другой своей страсти – музыке.
Самостоятельно научившись в 15 лет играть на трубе, он достиг – как во всём, к чему прикасался – уровня виртуоза, и в тесном, но знаменитом джазовом кружке Табу в квартале Сен-Жермен был одной из звёзд импровизации.
Однако для избранника сразу нескольких муз беззаботное время было сочтено. Борис Виан провёл большую часть своей короткой жизни, ища мелких заработков – плохо оплачиваемых статей, каторжного труда переводчика, литературной критики. Он ещё раз попытал счастья в литературе, написав не скандально-эротический рассказ вроде своих «переводов» из Салливана, а давно вынашиваемый в сердце роман, окрещённый «Сердцедёр» (L’Arrache-coeur). И в очередной раз искренний гений Виана нашёл свой отклик у читателей только после его кончины.
Последние годы Виана были скрашены работой в Philips, чьим художественным директором он проработал девять лет. В этот же период он успел написать более пятисот песен, некоторые из которых исполнил сам. В них Виан полностью раскрылся как поэт. Его «Песня дезертира», написанная во время французской войны в Индокитае, снова стоила ему больших неприятностей при жизни и всенародного признания посмертно.
С детства страдая болезнью сердца, Борис Виан скончался на премьере фильма «Я приду на ваши могилы», снятого по его роману, 23 июня 1959 года. Ему было 39 лет.
– И что, все поэты так? – спросила Людочка.
– Действительно, есть какая-то закономерность, – ответил Хоботов.
Вера Вавилова, Париж, специально для Колеса
