4
Курортная Балаклава давала своим гостям кров, кормила их, оздоравливала, веселила, просвещала. О случавшихся изредка неприятностях местное население и приезжих информировал редактировавшийся городским врачом А. Кушулем и распространявшийся бесплатно «Балаклавский курортный листок».
«За последнее время, – писал его корреспондент, – участились случаи бросания в воду с крыши и забора купальни. Забор вследствие частого раскачивания грозит рухнуть. Кроме того, дачники, живущие в домах возле купальни, поневоле должны обозревать голые мужские фигуры…»
«Редакцией получены жалобы на некоторых посетителей мужской купальни, – говорилось в другой заметке, – сделавших себе своего рода спортом плаванье в женском отделении купальни. Такая жалоба совершенно обоснованна, и желательно было бы устранить явление подобного рода».
29 июня 1914 года «Балаклавский курортный листок» сообщал, что число ежедневных посетителей городских купален достигает 200 человек, а со дня открытия сезона число проданных разовых и абонементных билетов достигло четырех тысяч.
Писатель С. Скиталец, проживший в Балаклаве год, нашел очень образное и одновременно точное слово для характеристики молодого курорта. За демократичность, доступность широким слоям населения он назвал его ситцевым. Кстати, Балаклаве очень везло на внимание со стороны писателей. Через город прошло несколько их поколений. П. Сумароков, И. Муравьев-Апостол, А. Грибоедов, А. Мицкевич, В. Жуковский… За ними – другая волна мастеров пера – Д. Мамин-Сибиряк, Л. Украинка, К. Бальмонт, С. Елпатьевский.
,
Одни из любопытства заглянули в городок на денек, другие останавливались в нем на лето. Создатель же знаменитых «Листригонов» А. Куприн намеревался осесть в Балаклаве среди героев своего произведения – отчаянных, бесшабашных греков-рыбаков. Александр Иванович приобрел земельный участок, где намеревался построить дом. И построил бы, если бы не ринулся в политические события первой русской революции.
Факты, в общем-то, известные из краеведческой литературы. Но еще ждут своих исследователей и биографов сановные владельцы богатых балаклавских дач. Среди них известные в России фамилии: Юсуповы, Нарышкины, Апраксины. Юсупов был женат на племяннице Николая Второго великой княгине Ирине Александровне. Проект своей виллы граф Апраксин заказал академику Краснову – автору чертежей, по которым возводили Ливадийский дворец. Яхтсмен и страстный цветовод-любитель Апраксин принимал у себя своего кума – императора Николая Второго. Дачу невероятной красоты (ее снимки можно увидеть на страницах путеводителей и на стендах Балаклавского краеведческого музея) построил инженер-угольщик Завадский. Он лояльно принял Октябрьскую революцию. Все же был убит анархистами. Виллы виноторговцев, юристов, отставных генералов, адмиралов, градоначальников составили замечательное ожерелье живописной бухты.
5
Пронесшиеся над страной смерчи революций и гражданской войны смели с ее лица многое, но не все. «У нас, – телеграфировали в феврале 1921 года «наверх» из Балаклавского подотдела центрального управления курортами Крыма, – оборудуются санатории на 300 кроватей для больных Севера согласно декрету Совнаркома от 21 декабря 1920 года». В 1930 году в «Крымиздате» выходит брошюра «Балаклава: производительные силы, курорт, история».
Её автор Д. Шнайдер с делового слога переходит на лирический. «С 1920 года, – пишет он, – Балаклава входит в состав Всесоюзной здравницы… Своей тишиной и уютом, красотой и оторванностью от грохота, шума больших городов она является неизменным местом отдыха и восстановления сил. Непосредственная близость моря и гор дает Балаклаве ее живительный горно-морской воздух, исключительно озонированный, естественно фильтрующийся постоянными бризами. Попав в Балаклаву, вы обязательно остановитесь у окруженной каменистыми громадами гор и утесов морской бухты, по прозрачной воде которой снуют чистенькие парусные или весельные шлюпки. Рокочут моторы рыбацких яликов и разносятся песни отдыхающих курортников…»
,
В это время город с населением в 2600 человек имел всю инфраструктуру курорта: горсовет, милицию, пожарную охрану, универмаг, базар, общество потребителей, три клуба, библиотеку, трамвайное сообщение с Севастополем, гостиницу, экскурсионную базу «Севтурист», театр, купальни, ванное здание, больницу, аптеку, столовые, почтовое отделение, телеграф, и, что примечательно, курортный трест.
Как и прежде, Балаклаву жаловали писатели. Известно, что в этом городе В. Вишневский от первого до последнего слова написал свое самое значительное драматическое произведение – «Оптимистическую трагедию». Немало волнующих строк родилось здесь под перьями К. Паустовского, А. Грина, Л. Соболева, Мате Залки, М. Марковой… Балаклава могла стать литературной Меккой. Но…
Царящая над местностью гора Спилия скреплена странным раствором из обкатанных до-историческим морем голышей. А рядом Создатель, видимо, пожелал наделить свою любимицу – Балаклавскую бухту – нарядом побогаче. Похожую на озеро бухту он поместил в пригоршню, состоящую из гор благородных пород. Лучше бы этот наряд был попроще, пусть даже из донного мусора, как у Спилии. А так… Заливу, Балаклаве, суждено было стать жертвами своего богатства.
В середине 30-х годов курортников, которые так беззаботно пели, катаясь в лодках по зеркалу бухты, бесцеремонно вытряхнули из санаториев. В их палатах поселили строителей только что организованного Балаклавского рудоуправления. По иронии судьбы ему присвоят писательское имя. С приветливой, гостеприимной, радушной Балаклавы силой содрали белый крахмальный халат сестры-хозяйки и так же силой напялили на неё негнущуюся брезентовую робу взрывника.
Дальше произошло то, что хорошо известно и о чем больно писать. Под руководством людей пришлых, значит, безразличных и глухих к былым традициям Балаклавы, поражавший хрустальной чистотой своих вод залив превратили в сточную канаву. Над ней морские бризы поднимают пыль развороченных окрестных скал, отравленную ядами взрывов. Мрачную картину завершают марсианские пейзажи – это кратеры карьеров.
Но обряженная в ныне путём уже обтрепанную робу, Балаклава еще не потеряла способность нравиться, пленять, обольщать. Совсем недавно, в канун 80-х – начале 90-х годов, художник И. Глазунов, по творчеству которого наши потомки будут судить о нашем времени, настойчиво просил пустить его с учениками в Балаклаву. Что вы думаете, отказали. Была бы Феодосия тем городом, которым стала, если бы не жаловала И. Айвазовского? Была бы Ялта столь привлекательной, не приюти в своё время А. Чехова?
,
Под полутораметровым «одеялом» Балаклавской земли почти два тысячелетия дремлет античный город. Заглянув случайно в прорехи этого «одеяла», ученые ахнули, пораженные престолами храма Юпитера, его жертвенными столами и скульптурой Геракла. По предположениям авторитетов, это крымская Атлантида – неведомый до сих пор, упомянутый историком древности Страбонов город Тавронум-Цивитас-Плация.
Нет, Балаклаве предопределено было стать местом отдыха и туризма. Могла бы им стать, но не стала.
С каждым отправленным железнодорожным вагоном с известняковым флюсом убывает привлекательность, потенциал Балаклавы. Наоборот, останься город курортом, он ежегодно прирастал бы дополнительными койками, видами услуг, достопримечательными местами. Мало того, время от времени поднимаются разговоры о том, чтобы в Балаклавской бухте организовать наполнение танкеров нефтепродуктами. Суетятся те, кому уже открыт доступ на Кипр и Канары и кому оттуда наплевать на нужды многих тысяч севастопольцев.
Живущие в Балаклаве художники, литераторы воспевают, как могут, башни Генуэзской крепости, улочки старого города, бухту, окрестные горы. Примечательно, что на живописных полотнах не доводилось видеть того, что вносит дисгармонию в природу: вгрызающийся в скалу экскаватор или корабли, чьи камбузы и гальюны напрямую имеют выход в бухту. Местная поэтесса Л.В. Матвеева, не выдержав, написала:
… И что оставим мы потомкам –
Карьеров пыль иль неба синь?
Гложет, однако, сомнение: не прозевать бы современника-Скирмунта и не уподобиться былым консерваторам-грекам.
Где виллы, где воспетые тишина и покой, где кизиловые палки, где конверты и открытки с видами Балаклавы, где озонированный воздух, где виноградолечение? Где султанка? Разговор о Балаклаве, а видится Гасфорт, над которым занесена немецкая механическая пила. Видится загаженная Байдарская долина. Хотя и в Балаклаве ещё осталось то, что можно спасти. Спасли бы, если бы по-настоящему любили её.
Александр КАЛЬКО
