Одна из редких прелестей старого Парижа, ещё не тронутых торжествующей современностью, – расположенные вдоль набережной Сены букинистические ряды, что тянутся по оба берега реки от острова Св. Людовика до самого Лувра.
Кроме старых детективов и рисунков лже-парижских художников (на самом деле произведённых, как и все сувениры, в Китае), здесь зачастую можно найти настоящие раритеты: журналы XIX века, первые прижизненные издания Гюго и даже – кому улыбнётся удача – Вольтера или Руссо, не говоря о книгах, изданных после Парижской Коммуны (1870) и не составляющих во Франции особой ценности ввиду огромного их количества.
На одном из таких букинистических «лотков» мой взгляд привлекло заглавие, мимо которого не прошёл бы ни один севастополец: «Зуав с Малахова кургана» (Le zouave de Malakoff). Изданный в 1903-м году увесистый том ещё золотился своим обрезом, а яркая, вытесненная на обложке миниатюра зуава так и звала поторговаться с букинистом. Да, торг с парижским букинистом всегда уместен, хоть я и обойду стороной вопрос о цене (мои родители тоже читают газеты)…
«Зуав» – один из последних романов Луи Анри Буссенара, автора многочисленных приключенческих романов, теперь почти забытого во Франции, но до сих пор издающегося в России. Уже в 1911 году, всего через год после смерти писателя, в России было издано первое полное собрание его сочинений: сорок томов. Среди них – и роман, написанный к 50-й годовщине начала Крымской войны.
Произведения Буссенара, без капли сомнения, – чистая беллетристика, фельетонные романы, однако «Зуав» являет собой интересное свидетельство о температуре русско-французских отношений в начале XX века. Проникнутый духом стремительного сближения Франции и России (образование Антанты в противовес Тройственному Союзу), Буссенар описывает защитников Севастополя, как противников по воле ужасной случайности, а точнее – недалёкой политики Наполеона III. Перед храбростью и волей русских куда уместнее преклоняться как перед союзными и дружественными – вот историческая мораль романа…
Плыл ли автор по течению новой моды или действительно верил в близость интересов двух стран, в его размышлениях об осаде Севастополя есть поразительные своей современностью пассажи, особенно в свете недавнего возвращения Франции в НАТО: «Прошло полвека, – пишет в эпилоге романа Буссенар, – и мы имеем полное право задаться вопросом: какое дело было Франции, вступит Россия в Константинополь или нет? Россия так далеко от нас, её интересы не мешают нашим. Её появление на Средиземном море раздражало бы только Англию, нашего врага. Какое нам было дело? Но такова была политика Наполеона III, имевшая ужасные последствия! В 1854 году Наполеон III победил русских – к единственной выгоде Англии, в 1858-м он освободил от австрийского ига Италию, которая вскоре объединилась с Австрией против нас. В 1866 году он заключил союз с Германией, которая разгромила нас в 1870-м. Сегодня, наконец, наша давняя противница Россия стала не только по необходимости, но и по взаимной симпатии, нашим верным союзником и другом. Превосходно! Но зачем же тогда было пятьдесят лет назад губить жизни 400.000 человек?».
Сегодня во Франции забыт не только Буссенар, ушла в Лету и сама память о Крымской войне. Мало кто знает, откуда взялись такие причудливые названия, как Севастопольский бульвар, мост Альмы, Крымская улица, парижский пригород Малахов и т.д.
Удивлённое восклицание «Какое нам было дело?» – по-простому выраженный будущий принцип невмешательства – не препятствует образованию новых объединённых «Антант» и иных «Тройственных союзов», исключающих Россию и противостоящих ей. Некогда «естественную союзницу», всё чаще называют в прессе не иначе, как «Русской империей», сохраняя остатки приличий лишь из экономической выгоды или энергетической зависимости.
Эти сведённые к минимуму приличия – большее, на что Россия может надеяться в отношениях с Западом. Порицание абсолютного зла и угрозы, которые мы из себя представляем, уже возведено до некой новой религии в западных СМИ и буржуазно-интеллигентских кругах. И порицание это будет равно ожесточённым – правы мы будем или виноваты.
Не стоит гадать, что написал бы об этом Луи Анри Буссенар: можно просто заменить имена и даты в уже написанных книгах.
Вера Вавилова, Париж, специально для Колеса
