В Крыму последние месяцы 2007 г. запомнились акциями силового давления на крымских татар со стороны государства. Очнувшись от продолжительной спячки, чиновники активно засобирались в новый крестовый поход. Нельзя назвать иначе, чем провокацией, когда против тридцати человек, как в конфликтах на ул. Балаклавской в Симферополе, и на плато Ай-Петри были брошены многочисленные подразделения бойцов спецназначения, БТРы.
К примеру, во время исполнения решения Ялтинского суда о незаконной застройке на Ай-Петри, для нейтрализации т.н. сопротивления крымских татар прибыло 950 спецназовцев, подкреплённых двумя боевыми машинами. Очевидно, что официальные власти откровенно провоцируют крымско-татарский народ к организованному противостоянию, и совсем не неожиданно решение Курултая крымско-татарского народа о всеобщей национальной мобилизации, создании отрядов самообороны для защиты коренных интересов татарского населения.
СМИ вовсю подогревают массовое сознание мифами, в которых татары – это фанатичные мусульмане, выжидающие миг для начала священного Джихада, или мошенники, которые, прикрываясь плащом «обездоленных репатриантов», самозахватывают «славянскую» землю.
Заканчиваются подобные репортажи обычно призывом к «русским» братьям объединиться для отпора татарской угрозе. Подобная чушь находит благодатную почву в умах многих представителей русского населения, её повторяют, превращают в элемент суждения о крымских татарах, в барьер между «славянскими» народами и татарским населением.
Кто подогревает национальную рознь в Крыму? Кому выгоден межнациональный конфликт на полуострове? В чьих интересах превратить Крым в новое Косово? К сожалению, пока нет аргументированных ответов на эти вопросы, есть только гипотезы, прогнозы и предположения по поводу дальнейшего развития событий.
Внутренне крымско-татарский народ сильно расслоён. Номинально интересы крымско-татарского народа представляет Меджлис – выборный орган, избираемый на Курултае. Но, по многочисленным свидетельствам самих татар, Меджлис уже длительное время озабочен лишь состоянием собственных бизнес-проектов, реализовать которые значительно помогает ширма борьбы татарского народа за создание достойных социальных условий проживания на полуострове.
По сути, современный Меджлис представляет собой только официальный надстроечный орган над социальной громадой крымско-татарского народа, не отражающий настроений в широких массах крымских татар.
Все самозахваты, реализованные в Крыму, могли иметь место только при поддержке Меджлиса – которая давалась отнюдь не каждому. Один из жителей Северной части Крыма, этнический крымский татарин, рассказывал мне о том, как он пытался заняться самозахватом. «Мне не дали свои же!», – закончил он.
Другой товарищ так охарактеризовал ситуацию: «Сначала нужно дать взятку в Меджлисе, чтобы он разрешил самозахват, а уже после искать способы узаконить участок, или с тревогой ожидать визита судоисполнителей с требованием освободить незаконно занимаемый участок земли».
Простые татары уже давно перестали оценивать Меджлис как орган защиты своих прав, как организацию всего крымско-татарского народа. На мой вопрос: «Как вы относитесь к недавнему решению Курултая о всеобщей мобилизации татарского населения», мне ответили: «Меджлис и мы – это разные вещи, ты не слушай, что они говорят, а пройди по людям, пообщайся, гораздо больше узнаешь».
Не связанные напрямую с Меджлисом крымские татары тоже разнородны. Те, что вернулись в Крым в самом начале репатриации, устроились на сегодняшний день довольно неплохо, осев в основном на черноморском побережье полуострова – в Алуште, Алупке, Судаке, Феодосии, Старом Крыму и т.д.
Следующая волна репатриантов расположилась преимущественно в Симферополе, значительно меньше в Севастополе (после того, как город «открыли» в 1994 г.). Последние переселенцы из Узбекистана, возвращающиеся в Крым, уже основательно разрушенный варварскими способами становления рыночной экономики, были вынуждены селиться в практически неосвоенных частях Северного Крыма.
Нужно сказать, что и до сих пор во многих северокрымских сёлах отсутствует централизованное отопление, во многих местах нет водопровода, а где он есть, вода подаётся крайне нерегулярно, постоянные перебои с электроэнергией, отсутствуют телефон и канализация, перебои с транспортом. Морозы в Северной части полуострова – самые сильные в Крыму, порой доходят до минус 27-30 градусов, степь продувается ветром на многие километры.
«Всё ничего, – говорят татары, – рядом Северокрымский канал, значит, вода, можно сажать, можно выращивать, здесь, в Северном Крыму, есть и земля, только нет у нас техники, чтобы обработать свои участки, купить их мы не можем, да и брать в аренду дорого».
Северокрымское население – это беднейшие слои крымско-татарского народа, здесь другие взгляды, другая культура, иные, более грубые взаимоотношения между людьми. Но грубость эта имеет чисто социальные корни.
Каждый вернувшийся из Узбекистана (после распада Советского Союза) крымский татарин должен был практически с нуля возводить своё хозяйство, обустраиваться в новых местах исторической родины. Сумма подъёмных вследствие инфляции сократилась очень быстро, ждать помощи было неоткуда. Меджлис, получая постоянные финансовые вливания со стороны официального Киева, был мало обеспокоен необустроенным бытом большинства своих соотечественников, новое жильё предоставлялось, но только семьям, приближённым к высшему татарскому руководству.
Большинство северокрымских татар – это крестьяне, которые хотят работать на земле, производить и поставлять сельхозпродукцию для крымского и украинского рынка, но не имеют средств производства, ни тракторов, ни комбайнов, других видов сельхозяйственной техники. Обособленность татарских хозяйств не позволяет мелким собственникам объединяться, чтобы совместно обработывать земли. Преодоление этой обособленности стало бы ключевым моментом в экономическом и социальном подъёме северокрымских сёл.
Национальный вопрос простых татар волнует мало. Я беседовал в общей сложности с более чем 200 крымскими татарами, не связанными с Меджлисом, и не нашёл в них и тени того татарского национализма, исламского радикализма, о котором вещают нам СМИ.
Я увидел мирный народ, который хочет жить и трудиться на земле своих предков, и вполне готов делить Крым с другими народами полуострова.
Андрей Шихматов
