Если честно, мы не ожидали, что публикация статьи «Особенности национальной охоты…» вызовет такой общественный резонанс. В редакцию звонили охотники, экологи, любители зеленого туризма. Всех  волнует один вопрос: к чему может привести передача в частные руки значительной части Севастопольский охотугодий?

Поскольку позиция официальных лиц и представителей депутатского корпуса, опасающихся вывода охотничьих угодий из коммунального пользования, была изложена в предыдущей статье, мы решили встретиться с претендентами на эти охотугодья, чтобы попробовать задать ряд «неудобных» вопросов. В конце концов, в споре рождается истина. Тем более что вопрос этот все равно приобрел общественное звучание.

К чести руководителей общества с ограниченной ответственностью «Орлиновское охотничье хозяйство», они не пытались избежать встречи с корреспондентом нашей газеты. А напротив, очень радушно приняли меня в своем офисе, выложив, как говорится, все «карты» в виде многочисленных согласований и протоколов на стол. И первым, что привлекло мое внимание, оказалось письмо, подписанное председателями СООР и СРООР Ю.А. Гринчуком и В.М. Евлашкиным.

Напомню, что в предыдущей публикации именно эти руководители общественных организаций выражали сомнение в целесообразности передачи охотугодий частным структурам. В их письме на имя председателя горсовета Саратова В.В. написано буквально следующее: «Считаем, что организация охотугодий ООО «Орлиновское охотничье хозяйство» в границах, определенных на схеме, позволит повысить популяцию животного мира путем создания вольеров, кормушек для животных, позволит усилить меры по комплексной борьбе с браконьерством. Не возражаем против создания охотугодий ООО «Орлиновское охотничье хозяйство» в границах, указанных на картосхеме».

,

Еще более меня удивило, что так называемая «земельная» комиссия Севастопольского городского Совета переадресовала этот вопрос в комиссию по вопросам инвестиционного развития города.

 «Это почему же?» – задал я свой первый вопрос директору ООО «Орлиновское охотничье хозяйство» Тарасу Степановичу Крока. «Очень просто, –ответил мне хозяин кабинета, – Речь ведь не идет об аренде или приватизации земли».

Корр. – Как же не идет, если в документе сказано о 12770,5 гектарах?

Крока Т.С. – Правильно! Только не земли, а охотничьих угодий, расположенных на этой площади.

Корр. – Разъясните, пожалуйста.

Крока Т.С. – Грубо говоря, это право пасти зверей, пастушеское право. Это право разводить зверей и право проводить охоту. Землепользователем по-прежнему остается государственное предприятие, Севастопольский ГЛОХ (от ред. – государственное лесоохотничье хозяйство).

Мы не будем иметь права ни строить объекты недвижимости, ни рубить деревья, ни вести иной коммерческой деятельности. Наш доход будет складываться исключительно из продажи лицензий на охоту. Чтобы проводить охоту, нужно, чтобы зверь был, его нужно сначала развести. Его нужно всю зиму кормить, чего сегодня, к сожалению, не делают.

Корр. – Почему не делают?

Крока Т.С. – Вы же наверняка наслышаны о вечных проблемах с бюджетным финансированием. Ведь сегодня деньги, собранные с охотников, уходят куда-то в Киев и назад практически не возвращаются. Вот мы и предлагаем городу решить эту проблему за счет частных инвестиций. Причем немалых.

Корр. – Какие обязательства вы на себя принимаете?

Крока Т.С. – Мы обязуемся вкладывать в эту территорию не менее 500 тысяч гривен в год. Сюда входит сооружение не менее пяти-шести бесплатных оборудованных стоянок (с постоянным их содержанием) для жителей и гостей города. Кроме того – обустройство не менее 30 кормушек для зверей, обеспечение вывоза мусора со всей этой территории, высевание не менее 15 гектар полей для подкормки диких зверей, возведение вольеров, завоз и разведение там кабанов, оленей, косуль и других исчезающих сегодня видов животных.   Какое общество сегодня в Севастополе тратит подобные суммы на содержание охотугодий?

У «Красного камня», если я не ошибаюсь, бюджет около 200 тысяч гривен, и у них там идеальный порядок.

Пятьсот тысяч в год – это очень серьезные деньги. Это, наверное, бюджет какого-нибудь небольшого района. Поверьте, первые 3-4 года мы не получим прибыли для того, чтобы хоть частично компенсировать эти расходы.

При этом в соглашении четко указано, что если мы не предоставим документов, подтверждающих, что деньги были потрачены, то договор расторгается.

,

Корр. – Значит ли это, что завтра появится инвестор богаче, интереснее, и горсовет отдаст ему землю, поскольку земля-то вам не принадлежит?

Крока Т.С. – Такое может произойти в любой момент. Более того, нашего согласия даже спрашивать никто не будет. Мы же не землепользователи. Это пока слухи, но имеется информация, что участок земли от Балаклавы до Серебряного пляжа на момент инвентаризации земель, необходимых лесхозу, почему-то не вошел в земли лесхоза. Это замечательное место, которое мы называем «Инжир», всегда входило в состав земель лесхоза, а сейчас почему-то не вошло. Если это действительно правда, то это кому-то нужно, и эти земли можно будет продать.

Таким образом, достаточно нам нарушить хоть один из пунктов договора, лесхоз расторгает с нами договор. Появляется новый землепользователь – все, проект закрыт. Разумеется, вложенные деньги возвращать никто не будет. Поэтому для города, для общественности риска никакого нет, только польза. А вот мы можем оказаться в неприятной ситуации.

Корр. – Тогда зачем вам участки побережья?

Крока Т.С. – Во-первых, «Инжир» сгорел. Леса там сейчас нет. Поэтому осыпи, идущие на пляжную территорию, и пляжи нам не нужны. Нас интересуют места, где будет жить и воспроизводиться дичь.

Да и как мы можем использовать это побережье, если это земля лесхоза! Там стоят их кордоны. Они привозят туда дрова, вывозят мусор, зарабатывают деньги. Они и будут этим заниматься. Наша забота – только разведение зверей. Так в чем же нас обвиняют?

Более того, мы подписали соглашение, по которому мы по первому требованию обязаны  отказаться от тех территорий, которые не будут относится к СГЛОХу.

Корр. – Но вы все-таки коммерческая организация, кто будет вас контролировать?

Крока Т.С. – Да тот же лесхоз и будет контролировать. Кроме того, есть государственная экологическая инспекция. Если мы не будем выполнять принятые на себя условия, то разговор с нами будет короткий.

Корр. – То есть СГЛОХ по-прежнему будет осуществлять на вашей территории борьбу с браконьерством?

Крока Т.С. – Это его основная цель. Он это делал раньше, и будет делать в будущем. Хотя и мы планируем вводить в свой штат егерский состав, который будет заниматься охраной и воспроизводством.

Мы просто будем помогать друг другу, как это уже делается в других хозяйствах. К примеру, когда мы согласовывали документы в лесхозе, то один из его руководителей прямо сказал: «Замечательно! Вместо того, чтобы людей кидать на охрану, мы теперь будем просто вас контролировать. И вы устанете от нашего контроля. У нас столько свободного времени появится».

Корр. – Вот вкладываете деньги, кормите животных, а они потом уходят на территорию соседнего охотничьего хозяйства. Не обидно будет?

Крока Т.С. – Да нет, конечно. Это нормально. Мы же не будем зверей привязывать. Они будут спокойно ходить по всему лесу. Это и сегодня происходит постоянно. Мы же, в конце концов, делаем общее дело.

Корр. –Вы так красиво рассказываете… А как быть с опасениями, что охотники не смогут попасть в лес? Ведь стоимость лицензии – это ваша прерогатива?

Крока Т.С. – Тоже достаточно распространенная страшилка. Начну с того, что по договору 30% лицензий на охоту остается у лесхоза. Во-вторых, прежде чем выдавать лицензии, делается таксация: считается количество зверя, после этого согласно инструкции выводится количество животных, которых можно отстреливать без ущерба для популяции. Все это жестко контролируется государством.

А насчет того, что простые охотники сюда не попадут, то это полная ерунда. Ведь все это и делается, в первую очередь, для самих охотников. Если туда не попадут охотники, то наше предприятие будет нести убытки. Именно охотники финансируют это общество. Чем больше охотников, тем больше доходов. А вот браконьеры туда действительно не попадут.

,

Корр. – А как насчет обвинений в том, что на лесных тропах будут устраиваться автомобильные гонки?

Крока Т.С. – Честно говоря, не понимаю, откуда взялись эти сплетни. Наше общество к этому не имеет никакого отношения. Во-первых, сегодня в лес без разрешения руководства СГЛОХ заехать невозможно, потому что везде стоят шлагбаумы. Ключи есть только у егерей. Во-вторых, мне известно из достоверных источников, что так называемые джиповые туры проходят в Бахчисарайском районе на выделенной Куйбышевским лесхозом территории. Они обеспечиваются лицензиями, страховками и разрешениями экологии на каждое прохождение. К примеру, есть трасса, на которой экологи разрешают не более трех проездов в неделю. На севастопольской территории таких регламентированных трасс нет. Без разрешения СГЛОХ на территорию леса заехать нереально.

Корр. – То есть получение разрешения на охотугодья не дает права устраивать гонки?

Крока Т.С. – Разумеется, не дает, там же все регулируется лесхозом. Сегодня, например, для того, чтобы проехать на автомашине на Золотой пляж вам дадут лесника для сопровождения.

А вообще это не имеет никакого отношения к гонкам, это обычные экскурсионные туры. Очевидно же, что подобные проезды могут спугнуть зверя, сдвинуть его с места. Достаточно посмотреть на наши уставные цели, чтобы понять, что мы не собираемся этим заниматься.

Корр. – Просто люди сегодня уже не верят в чистый альтруизм, во всем ищут подвох. Скажите честно, какую вы все-таки цель преследуете?

Крока Т.С. – Я работал в лесхозе начальником лесоохотничьей инспекции, работал охотоведом в СООРе. Многое пришлось увидеть своими глазами.  Я хорошо знаю проблемы нашего охотничьего хозяйства. Уже с 2002 года я бьюсь за эти вольеры. И никто их не делает. Для этого нужны деньги. Сегодня весь Запад живет на вольерном хозяйстве. Пора уже отучиться относится к природе потребительски. Без эффективного воспроизводства животных скоро мы с вами вообще в лесу никого не увидим. Благодаря беспорядочной охоте сегодня на этой территории все выбито. Возьмем, к примеру, участок Казан-дыра. Там зверя сейчас практически нет. Потому что лесхоз проводит охоту практически ежедневно. Хотя на зверя охота должна проводиться по субботам и воскресеньям. Плюс, в силу того, что там нет надлежащей охраны, много браконьеров. А ведь на этих участках популяцию зверя вполне можно восстановить. И разве плохо, что нашлись люди, готовые инвестировать средства в рациональное использование охотугодий?

Корр. – Предположим, что вы все-таки получите эти угодья. По вашему плану, когда можно будет заметить реальные улучшения?

Крока Т.С. – Уверен: в течение года. Я когда изучал этот вопрос,  ездил по разным угодьям. Поехал в Старый Крым. Там один бывший директор станции техобслуживания сделал небольшой вольер размером 100 на 100 метров. Он завез туда пять диких свиней. К осени у него было уже 38 кабанов! Это практически посреди города! Представьте себе, каких результатов можно достичь, если этим целенаправленно заниматься в наших лесах, вкладывая ежегодно по полмиллиона гривен.

Как видим, вопрос этот не так прост и однозначен, как кажется на первый взгляд, и решение его требует тщательной проработки всех «за» и «против». Отрадно, что инвесторы не скрывают своих истинных намерений и готовы вести честный диалог с общественностью города. Во всяком случае, у меня после беседы с директором ООО не возникло сомнений в искренности его высказываний.

Итак, последнее слово остается за Севастопольским горсоветом. Хочется верить, что при принятии решения депутаты будут руководствоваться здравым смыслом и интересами городской громады. А мы в свою очередь будем с интересом наблюдать за развитием событий. В конце концов, год, за который Тарас Степанович обещает изменить ситуацию к лучшему, это  не очень большой срок…

Максим Герасимов

,

Читайте по теме также статью “Особенности национальной охоты…”