Дирекция Национального заповедника «Херсонес Таврический» готовит иск в суд на газету «Слава «Севастополя+». Об этом на пресс-конференции на прошлой неделе сообщил генеральный директор заповедника Леонид Марченко.

Причиной такого заявления послужила статья в газете от 31 июля под заголовком «История, деньги и избирательный дождь» (автор – Анна Москаленко), в которой шла речь о причинах разрушения башни Донжон средневековой крепости Чембало в Балаклаве и о деятельности дирекции заповедника в целом. Основное место в статье уделялось комментариям заместителя председателя Севастопольской городской администрации Владимира Казарина, который обвинил руководство заповедника в бездействии и халатности.

Напомним: часть башни донжон средневековой крепости Чембало, которая по праву считается визитной карточкой Балаклавы, обрушилась в ночь на 17 июля. Ночь напролет шел сильный ливень, обрушение произошло дважды – в 23 часа и в 4 часа утра. К счастью, обошлось без жертв. По мнению археологов, утрачена пятая часть строения.

Была назначена комиссия по расследованию причин обрушения башни, ее возглавил заместитель председателя СГГА Владимир Казарин. Вскоре после чрезвычайного происшествия  на брифинге в госадминистрации Владимир Казарин резко высказался в адрес дирекции заповедника  и обещал рассмотреть вопрос «об ответственности должностных лиц» за происшедшее. Более того – он сказал, что усматривает «скрытый саботаж реставрационных работ» со стороны дирекции заповедника. Обосновывая столь серьезное обвинение, Владимир Казарин говорит о слишком медленных темпах реставрации башни и неправильном расходовании заповедником средств – как госбюджетных, так и собственных.

Генеральный директор Национального заповедника «Херсонес Таврический» Леонид Марченко опровергает эти обвинения.

– Эта статья (в «Славе Севастополя+» – авт.) вылила ушат грязи на Херсонес и очернила всю нашу работу, – заявил директор заповедника на пресс-конференции. – Ни один факт в этой статье, ни одна цифра не соответствуют действительности. 

Чем закончится конфликт сторон – покажет время. А мы пока попытаемся воссоздать картину происшедшего.
 
Как это было
 

Башня Донжон была построена в 1343-м году, восстановлена в 1354-м. С тех пор она простояла семь веков, пережила войны и землетрясения, в том числе – Крымское  1927 года. Последнее серьезное разрушение случилось в 1947 году – из Донжона вывалилась часть кладки. Еще в 1955-м году планировалась реставрация, Госстрой СССР проводил обмерочные работы, но тогда проект не состоялся. Лишь полвека спустя, в честь 2500-летия Балаклавы (как водится – о судьбе памятников вспоминают лишь в связи с крупными юбилеями), началось выделение денег на реставрацию Чембало. Первые 400 тыс. грн. поступили в 2005 году, тогда же начались проектные и реставрационные работы.

Башню окружили лесами, и это радовало глаз всех неравнодушных к памятникам истории людей.

Впрочем, леса это были не строительные, а обмерочные,   то есть предназначались для обмерки, фотофиксации и других необходимых предпроектных работ, которые выполняли специалисты института «УкрНИИпроектреставрация». Именно  они в свое время восстанавливали Владимирский собор в Херсонесе и ряд других памятников заповедника.

Собственно реставрационными работами занялась компания «СтандартСтрой», выигравшая в 2005-м году тендер, который проводило Управление капитального строительства СГГА.  «Стандартстрой»  отреставрировал нижнюю башню Барнабо Грилла в Чембало, при этом была обнаружена старая археологическая дорога, сооружена смотровая площадка и укреплена сама башня.  Затем приступили к реставрации донжона – укрепили нижнюю часть башни. Уже тогда в верхней ее части была обнаружена трещина, которая, сужаясь, шла вниз практически по всей высоте.  Именно этот факт вызвал возмущение Владимира Казарина – дескать, трещина была давно, почему довели до разрушения?..

И директор заповедника Леонид Марченко, и заведующий филиалом «Крепость Чембало» Николай Алексеенко говорят о том, что причиной разрушения башни стал целый комплекс причин. Это и время (возраст башни – более шести веков), и природные катаклизмы, и Балаклавское рудоуправление, которое периодически проводит взрывные работы на противоположном берегу бухты, и туристы, регулярно поднимающиеся на башню сфотографироваться.

В послевоенные годы жители растаскивали камни из крепости для своих построек. Считается, что во многом именно поэтому в 1947 году произошло серьезное обрушение башни. В заповеднике полагают, что дождь послужил детонатором разрушения башни, но никак не его причиной. Да, в свое время донжон выдержал и землетрясения, и прямые попадания снарядов в годы Великой Отечественной войны (умели же строить наши предки!). Но ведь ничто не вечно. Когда-нибудь это должно было произойти. Или все-таки не должно было?..

Что говорят специалисты

Башня донжон – круглое сооружение, нижний ярус которого представляет собой срезанный конус, с внутренним помещением-цистерной, перекрытым каменным сводом. Верхние три яруса размещались в цилиндрическом объеме с толщиной стен более 1,7 м, также перекрытым каменным сводом.  Фундаменты башни сплошные, уложены непосредственно на скальные выходы горы, с шириной подошвы около 3-х метров. Стены сложены из местного камня-известняка на известково-песчаном растворе. Наружные и внутренние поверхности стен представляли собой панцирь, внутреннее пространство которого заполнялось забутовкой из мелкого камня и жидкого раствора. Такой тип кладки не имеет внутренних перевязок, поэтому для дополнительной прочности она армировалась деревянными связями и, как выяснилось в ходе архитектурных исследований, металлическими обручами, которые с определенным шагом закладывались в тело стены в процессе строительства. ,

Во время послевоенных стихийных разборок крепостных сооружений был снят или нарушен практически весь лицевой панцирь талуса (нижняя часть башни), вследствие чего значительная часть забутовки оказалась незащищенной от разрушающих факторов внешней среды. Тело стены цилиндрической части башни оказалось как бы «подрубленным». Не имеющая перевязок  каменная кладка наружного панциря неизбежно обречена была «сползти» с рыхлого тела забутовки. Активно способствовали этому сезонные циклы замораживания-размораживания и вымывания раствора дождями.

Критический момент наступил в ночь на 17 июля,  когда часть башни под напором  сильного ливня не упала, а осела, «сползла» по вертикали. Чудом можно считать то обстоятельство, что обрушившиеся камни были задержаны стеной, расположенной внизу.

К таким выводам пришли специалисты «УкрНИИпроектреставрации» в ходе обследования башни. Они считают, что оставшаяся часть стены донжона находится сегодня в столь же опасных условиях, и ее окончательное обрушение возможно в любой момент. Но на этот раз обломки могут накрыть жилые дома у подножия крепостной стены.

С этим согласен  и директор компании «Стандартстрой» Андрей Григоров. «Если сейчас не принять срочные и необходимые меры, после зимы мы можем вообще не увидеть башню», – утверждает он.

            Первоочередными, а теперь и неотложными мерами проектировщики считают работы по восстановлению панциря талуса. Уточняются также конструкторские решения по укреплению оставшегося фрагмента башни. Скорее всего, это будут наружные металлические бандажи.

Немаловажный вопрос – кто именно будет заниматься реставрацией. Заведующий филиалом «Крепость Чембало» Николай Алексеенко считает, что система тендеров при выборе подрядчика для реставрации исторических памятников – не самый лучший вариант. Ведь помимо лицензии на выполнение таких работ, реставратору необходимо иметь серьезный опыт. Особенно – если дело касается объекта, находящегося в аварийном состоянии.

По мнению главного архитектора проектов института «УкрНИИпроектреставрации» Евгения Осадчего, к обрушению башни привели не только природные и антропогенные нагрузки, но и так называемый административный фактор, то есть – игнорирование рисков. В условиях хронического недофинансирования, отсчет которого, по словам Евгения Ивановича, можно вести с 40-х годов прошлого века, всерьез заниматься реставрацией башни не было возможности. Да и сегодня вопрос выделения средств на ликвидацию аварийной ситуации пока под вопросом. «Укрэкспертиза», которая по представлению МЧС должна дать  заключение для выделения средств из резервного фонда, его пока не предоставила.  Между тем, считают проектировщики, первоочередные  работы по реставрации башни необходимо закончить до конца года. 
 
Цифры и факты
А теперь вернемся к тому, с чего начали.

«Большинство высказываний В.Казарина, приведенных в статье, либо представляют собой ложные обвинения, либо обнаруживают слабое знакомство с реалиями и проблемами», – утверждают в заповеднике.

По мнению Владимира Казарина, остановить разрушение башни можно было еще в 2005-м году. Для этого трещину в донжоне требовалось просто заделать раствором. При этом Владимир Павлович ссылается на мнение журналистов, которые подсчитали, исходя из современных цен на бутовый камень и раствор, в какую сумму обойдется строительство новой башни («Севастопольская газета» за 25 июля, статья «Балаклава без башни»). Получилось 320 тыс. грн. «Всего! – восклицает автор статьи. – А по словам В.Казарина, на реставрацию уже затратили 1,5 миллиона».

При всем уважении к коллегам, хочется заметить, что реставрация средневекового объекта и строительство новодела, копии – все-таки совершенно разные вещи. По расчетам специалистов «УкрНИИпроектреставрации», восстановление башни с учетом последнего обрушения обойдется в сумму от 5 до 7 млн. грн.  Предложение залить трещину раствором вызвало у Евгения Ивановича улыбку.

Вторая серьезная претензия Владимира Казарина к дирекции заповедника – расходование средств. В частности, он обвинил руководство заповедника в том, что, имея ежегодно на спецсчете около 5 млн. грн.,  а также получая миллионные субвенции от государства,  дирекция тратит эти деньги на что угодно, только не на первоочередные нужны, то есть – реставрацию памятников, пришедших в аварийное состояние. В статье в «Славе Севастополе+» шла речь о 16 млн. грн., выделенных в этом году Херсонесу по линии Кабмина.

Леонид Марченко опровергает эти цифры. По его словам, Херсонес зарабатывает ежегодно около 2 млн. грн. в год. В доказательство на пресс-конференции были представлены выдержки из финансовых отчетов заповедника начиная с 2005 года. Что касается средств из госбюджета, в этом году удалось выбить всего 4 млн. субвенции, которые поступили в Управление капитального строительства СГГА. Изначально эту сумму планировалось распределить следующим образом: 2 млн. – на проектно-сметную документацию для берегоукрепительных работ в самом городище Херсонес, 1 млн. – на Чембало, 1 млн. – на крепость Каламиту в Инкермане, которая также находится в аварийном состоянии. Теперь, после чрезвычайного происшествия, возможно, деньги будут распределены иначе. Кроме того, руководство заповедника готово выделить на восстановление донжона 2 млн. собственных средств.

«Жонглирование в статье крупными денежными суммами на реставрацию крепости и упоминание количества средств на спецсчете, без объяснения сложных процедур получения и прохождения этих средств, видимо, призвано породить впечатление о крупных хищениях в этой сфере и выдать их за причину обрушения донжона, –  считает дирекция заповедника. – Публично пригрозив заповеднику аудитом финансово-хозяйственной деятельности, Владимир Павлович буквально «вломился в открытую дверь», так как совсем недавно заповедник покинули сотрудники Счетной палаты, добросовестно изучившие сотни документов и составившие акт обследования этой деятельности. Никаких грубых нарушений, а тем более хищений, эти высококвалифицированные специалисты главной проверяющей инстанции страны у нас не выявили».

               Претензии Владимира Казарина в адрес заповедника касались не только обрушения башни донжон. Были затронуты и вопросы входа на пляжи Херсонеса, и свободного доступа верующих к храму святого Владимира, и качество научных конференций, и др. Все это требует отдельного разговора. Есть и еще один вопрос, вскользь упомянутный в статье, но очень серьезный – территориальная целостность заповедника. Речь идет о знаменитой херсонесской хоре, которая сохранилась на территории Гераклейского полуострова как нигде в мире. Это древние усадьбы и виноградные плантажи, которые когда-то занимали всю территорию современного Севастополя. Есть участки, на которых они хорошо сохранились  и сейчас. Именно хора ежегодно привлекает  в Херсонес ученых, историков и археологов из разных стран мира, именно благодаря ей Херсонес был включен в  список Ста величайших памятников мира. Несколько лет назад Херсонесу был присужден Сертификат Наивысших Достижений Мирового фонда памятников, а в прошлом году заповедник стал одним из «Семи чудес Украины». Благодаря хоре Херсонес может быть внесен в списки объектов всемирного наследия ЮНЕСКО. На территории хоры археологи ведут раскопки. Однако землеотвода на эти участки у заповедника нет. А значит, не сегодня-завтра их могут продать, застроить, сдать в аренду. Между тем номинант ЮНЕСКО, в числе прочих условий, должен иметь четкие границы территории. Все, что требуется сделать на местном уровне – это включить в состав заповедника 14 участков общей площадью около 400 га, разбросанных в разных частях Севастополя. Указ о включении этих территорий в состав Херсонеса был подписан еще в 1993 году представителем Президента Украины в Севастополе Иваном Ермаковым. Тогда участков было 22. За последние несколько лет Херсонесу передали всего 2 из них, и еще 6 – только в апреле этого года. Возникает вопрос: а почему так медленно выполняется распоряжение представителя высшего органа власти? Ответ очевиден:  земли гораздо выгоднее продать инвесторам, которые построят на них элитное жилье или реализуют другие коммерческие проекты.

Между тем оказаться под эгидой ЮНЕСКО – не только почетно и престижно. Это сулит широкие перспективы: мировую известность, новый приток туристов, новые возможности финансирования исследовательских и реставрационных работ. В свете превращения Севастополя в международный туристический центр такой шаг мог бы дать мощный толчок развитию туризма в городе. Именно в решении этого вопроса требуется содействие местных органов власти. Словом, тут есть о чем подумать.

Какие выводы сделает комиссия под руководством Владимира Казарина, мы, вероятно, скоро узнаем. А вот как будет заповедник жить и развиваться дальше – вопрос гораздо более важный. Сегодня у Херсонеса нет даже долгосрочной государственной программы развития. Предыдущая исчерпала себя в 2005-м году, новая пока не принята, хотя концепция уже третий год ждет своего часа в Кабмине. А нет программы – нет и полноценного финансирования, нет и возможности планировать серьезные проекты. Для заповедника, имеющего статус национального учреждения культуры, это ненормальная ситуация. Как, впрочем, многое в нашей сегодняшней жизни.

 Нина Колмовская