– Граждане! – сказал Остап, открывая заседание – Жизнь диктует  свои законы, свои жестокие законы. Цель  святая. Отовсюду  мы слышим стоны. Со всех концов нашей обширной страны взывают о помощи. Мы должны протянуть руку помощи, и мы ее протянем. Одни из вас служат и едят хлеб с маслом, другие занимаются отхожим промыслом и едят бутерброды с икрой.

Одни лишь маленькие дети, беспризорные дети, находятся без призора. Эти цветы улицы,  или, как выражаются пролетарии умственного труда, цветы на асфальте, заслуживают лучшей участи. Мы, господа присяжные заседатели, должны им помочь. И мы, господа присяжные заседатели, им поможем.

Речь великого комбинатора вызвала среди слушателей различные чувства.

Полесов не понял своего нового  друга. “Какие дети? – подумал он – Почему дети?” 

Владелец “Быстроупака” был чрезвычайно доволен. “Красиво составлено, – решил он, – под таким соусом и деньги дать можно. В случае удачи – почет! Не вышло – мое дело шестнадцатое. Помогал детям – и дело с концом”.

Кислярский был на седьмом небе. “Золотая голова”, – думал он. Ему казалось, что он еще никогда так сильно не любил беспризорных детей, как в этот вечер.

– Товарищи! – продолжал Остап, – Нужна немедленная помощь. Мы должны вырвать детей из цепких лап улицы, и мы вырвем  их оттуда. Я приглашаю вас сейчас же сделать свои взносы и помочь детям, только детям и никому другому… Попрошу делать взносы. Ипполит Матвеевич подтвердит мои полномочия.

Ипполит Матвеевич надулся и наклонил голову.

– В порядке старшинства, господа, – сказал Остап, – начнем с уважаемого Максима Петровича.

Максим Петрович заерзал и дал от силы тридцать рублей.

– В лучшие времена дам больше! – заявил он.

– Лучшие времена скоро наступят, – сказал Остап, – Впрочем, к беспризорным детям, которых я в настоящий момент представляю, это не относится.

Восемь рублей дали Никеша с Владей.

– Мало, молодые люди. Молодые люди зарделись. Полесов сбегал домой и принес пятьдесят.

– Браво, гусар! – сказал Остап, – Что скажет купечество?

Дядьев и Кислярский долго торговались и жаловались на уравнительный. Остап был неумолим:

– В присутствии самого Ипполита Матвеевича считаю эти разговоры излишними.

Ипполит Матвеевич наклонил голову. Купцы пожертвовали по двести рублей.

– Всего, – возгласил  Остап, – четыреста восемьдесят восемь рублей. Эх! Двенадцати рублей не хватает для ровного счета…

И.Ильф, Е.Петров

Двенадцать стульев