Как ни странно, но многие из нас привыкли к цинизму в политике. Наглость, безнравственность, бесстыдство давно уже стали не только способом, но и смыслом существования околовластного бомонда.

Простые люди все видят, все понимают, но стараются не замечать, принимая правила игры. Однако некоторые поступки политиков все же заставляют брезгливо морщиться даже закаленных отечественной «демократией» граждан.

В понедельник трагически погибла Настя Бабурова. Наша, севастопольская. Погибла, пытаясь задержать профессионального киллера. Многие скажут – какая нелепость, на что она рассчитывала? И будут по-своему правы. Но, может, она просто не могла поступить по-другому. Настя еще не успела стать москвичкой. А идеализм и бесстрашие свойственны жителям нашего города, воспитанным на примерах героизма защитников Севастополя.

Не успели еще предать земле тело погибшей девушки, как вокруг погребального костра начались ритуальные пляски политиков-недоумков. “Европа глубоко шокирована убийством в России журналиста, занимавшегося правами человека“, – уже на следующий день заявил официальный представитель Еврокомиссии Йоханнес Лайтенбергер. О том, что киллер целил в адвоката Маркелова, а Настя оказалась случайной жертвой исполнителя, еврочиновник даже не вспоминает.

Украинские прихвостни не могли остаться в стороне: в среду у российского посольства в Киеве группа молодых людей в масках провела пикет с портретами Маркелова и Бабуровой. Побойтесь бога! При чем здесь Киев?

Впрочем, севастопольские политики переплюнули даже своих столичных хозяев. Во вторник толпа юных отморозков вытащила на середину ул. Ленина четыре настоящих гроба с надписью «Заказ Вернидубова» и размахивала портретами покойного подполковника милиции Виктора Настенко. Непревзойденный цинизм. Я был знаком с Настенко, знал его как принципиального и честного человека. Уверен, что Виктор пришел бы в ярость, узнав о том, кто и с какими целями использует его имя. А о чувствах его жены и детей организаторы акции подумали?  

«О времена, о нравы!» (O tempora, o mores!), – воскликнул Цицерон на процессе против Гая Верреса. Фраза эта вошла в историю, но мало кто помнит, что вызвало гнев римского квестора. Сицилийский чиновник Веррес обвинялся во взяточничестве, вымогательстве, превышении власти. Банальная коррупция, по-нашему. Чему ж тут удивляться?

Интересно, что бы сказал Цицерон, оказавшись сегодня на нашем политическом кладбище?