Виктор Андреевич проснулся раньше обычного. Ещё лёжа в постели, он испытал приятную истому – верный признак того, что день предстоит насыщенный и радостный.

Захотелось, как в давно ушедшей юности, вскочить с постели, высоко подбросив одеяло, и выглянув в окно увидеть улицу празднично украшенную флагами. После чего, нет – не услышать, а почувствовать всей кожей музыку:

«Утро красит нежным светом

  Стены древнего Кремля…»

– Стоп, – сказал себе Виктор Андреевич, – какого Кремля?! Про Кремль не можна, – оборвал он музыку, мысленно переходя на державну мову. –  Добре, що думки  ще не навчилися прослуховувати, – опасливо подумал Виктор Андреевич. – А може, й навчилися…

Покряхтывая и невнятно бубня, Виктор Андреевич приподнялся с постели и привычно вставил ноги в нагретые до комфортной температуры мягкие домашние тапочки.

– Цікаво, – подумал он. – Хто так гарно кожного ранку зігріває капці…? Майже нікого немає, а капці теплі… Треба спитати у Віри Іванівни, може, відзначити за це когось… Медаллю, або орденом – їх  у мене ще багато залишилось…

Мысль о возможности награждать кого-либо больно царапнула сознание, вернув Виктора Андреевича к реальности.

Реальность отозвалась словом «ГОЛОДОМОР». Вот откуда это предвкушение торжества и ощущение праздника, понял Виктор Андреевич.

,

 – Сьогодні «День голодомору». В цей день я повинен бути зі своєю нацією…

Перед мысленным взором Ющенко промелькнули картинки воспоминаний:

2005 – он едва оправившийся после «отравления», сажает кусты калины на склонах Днепра близ Аскольдовой могилы. Рядом копаются «соратники» и телохранители, пресса фиксирует действо, подход к журналистам, краткая речь, не снимая рабочих рукавичек…

2006 – он на Михайловской площади Киева. Скорбный взор устремлён в гущу телекамер. «Я не прошу, я вимагаю від українського парламенту визнати Голодомор актом геноциду нашої  нації…»

2007 – там же, на Михайловской площади, он торжественно провозглашает следующий – 2008-й год «годом памяти жертв Голодомора 1932 – 1933 годов»…

При этих воспоминаниях тугой комок подкатил к горлу Виктра Андреевича.

 – Які чудові часи… Як швидко вони минули…

По случаю «голодомора» завтрак Виктора Андреевича был скромным: два тоста с беконом, чашка кофе. Устроившись в своём кабинете, Виктор Андреевич ещё раз перечитал текст обращения к нации, внёс поправки, как делал это при каждом прочтении.

Покончив с этим, он перешёл в гардеробную, где придирчиво осмотрел отутюженный костюм и вышиванку. С недавних пор он предпочитал появляться на людях именно в вышиванке, а не в сорочке и галстуке.

Убедившись, что всё готово, он ещё раз с теплотой подумал о Вере Ивановне. В этот момент раздался телефонный звонок: заботливый голос Веры Ивановны предупредил, что автомобиль выехал и будет у него минут через сорок.

– Нічого не поробиш – тягнучки, –  ласковым голосом произнесла трубка.

– Я все розумію, – ответил Виктор Андреевич.

В ожидании автомобиля он устроился в кресле и включил телевизор. Любимый информационный канал жены – Катерины показывал новости из-за рубежа. Голос диктора вещал за кадром:

«In Kiev has finished first international festival of military brass bands. More then hundred brass bands from many countries of world have taken place in procession along Kreshatik yesterday evening…»*

Картинка на огромном плазменном телеэкране показывала длинноногих красавиц, одетых в стилизованную форму, марширующих по Крещатику под звуки военных оркестров. Весёлые лица киевлян и залпы фейерверков над площадью Независимости…

Не в силах этого видеть, Виктор Андреевич подошёл к окну. Субботний день – 27 ноября 2010-го года, здесь, – в пригороде Вашингтона, обещал быть пасмурным, но тёплым.

– Зрадники, зрадники, зрадники, – стучала кровь в висках Виктора Андреевича…

_________________________________

*«В Киеве завершился первый международный фестиваль военных духовых оркестров. Более ста оркестров из многих стран мира приняли участие в шествии по Крещатику вчера вечером…»

Валерий Борягин