Пётр Васильевич (имя и отчество изменены) переехал в Севастополь года три назад. Почти все эти годы мы поддерживали приятельские отношения, часто перезванивались, реже я посещал его дома. Жил он бобылём в двухкомнатной квартире пятиэтажного дома, расположенного в престижном районе города.

Что нас сблизило? В сентябре позапрошлого года я совершил одиночное пешее путешествие по пустынной и почти безлюдной Арабатской стрелке. Об этом стало известно Петру Васильевичу. Он позвонил первым, задав массу вопросов: из какого пункта лучше начинать маршрут, где возможна ночевка, есть ли в пути источник питьевой воды? Им было отклонено предложение отправиться в путь снова осенью. Вдвоем ведь веселее.

Но Пётр Васильевич, которому в тот час исполнилось 76 лет, был настроен на весенний переход, когда Арабатская стрелка в буйном цветении. Да и попутчик у него обнаружился – товарищ юности из Краснодарского края.

Месяц спустя он, восторженный, позвонил снова. Путешествие удалось на славу. Пётр Васильевич делился планами весной 2009 года пересечь Олешковские пески в Херсонской области. Краешек единственной в Украине пустыни можно видеть из окна вагона пассажирского поезда, который следует из Херсона через Вадим на Крым.

Мой новый знакомый не пропускает массовые мероприятия в библиотеках, художественные выставки, концерты. И конечно же, несмотря на груз лет, едва ли не еженедельно совершает вылазки на природу. Он отдавался своему длительному увлечению – сбору лекарственных трав и приготовлению на их основе бальзамов.

В этих заметках еще не сказано, что в своем солидном возрасте Пётр Васильевич был востребован как специалист. В избранном направлении деятельности он достиг признания коллег, ученой степени, высоких званий и титулов. Несколько лет он уже жил в Севастополе, а со старого места, из города на противоположном конце полуострова, его не желали отпускать. Для Петра Васильевича был разработан такой вариант работы, который можно назвать вахтенным.В течение 2-3 дней он исполнял обязанности по службе, а большую часть недели проводил дома, в Севастополе.

Вот с этих отлучек все и началось. Стал Пётр Васильевич замечать, что в его отсутствие начали пропадать из его почтового ящика письма и газеты. Пришлось идти на почту с просьбой об аренде абонементского ящика. Дальше больше.

По оставленным только Петру Васильевичу известным меткам обнаружились регулярные в его отсутствии проникновения в квартиру. Тогда мой товарищ приобрел новый замок. Он был оставлен на столе до возвращения с очередной «вахты». Каково же было разочарование Петра Васильевича, когда замка на месте не оказалось. Он словно испарился.

Повторно приобретенный замок тут же был врезан нанятым по объявлению в газете мастером. Но теперь была замечена пропажа других вещей: скажем, комплекта постельного белья, деталей белья личного характера, мобильного телефона, носков, банки горного меда… Пётр Васильевич устал менять замки. Каждый раз эти нехитрые устройства покупал подороже. С возросшей ценой, как считал мой знакомый, должна повышаться их надежность.

Наконец, в специальном магазине Пётр Васильевич облюбовал замок израильского производства стоимостью в 700 с лишним гривен. С этого момента я впервые был введен в курс происходящих событий. Я видел этот чудо-замок. Ключ к нему – ровнехонькая линеечка, пластика толщиной в 1,5-2 миллиметра с высверленными там и сям вмятинками различной глубины и диаметра. Казалось, подделать такой ключ просто невозможно, тем более если не обладать образцом.

Он сохранял квартиру в неприкосновенности приблизительно полторы недели. Пётр Васильевич уже начал радоваться, что наконец отвадил непрошеных гостей от своего, в общем-то, скромного жилища. Но не тут-то было. Вернувшись домой с очередной «вахты», он обнаружил следы проникновения неизвестных в свою квартиру.

Взволнованный, Пётр Васильевич побежал в специализированный магазин, где замок израильского производства был приобретен. Отнюдь не с претензиями – за консультацией. Хозяин магазина сказал моему товарищу, что работающие у него ребята способны открыть любой замок, если ключ от него владельцем потерян. Достаточно клиенту их магазина показать паспорт с отметкой о регистрации или свидетельства соседей, что человек проживает по данному адресу.

Пётр Васильевич был в отчаянии. Оказывается, замки, на приобретение которых уже ушло около полутора тысяч гривен, – вовсе незащита. Что делать?

Тут и состоялся наш обстоятельный разговор на квартире Петра Васильевича.

– А вы возьмите, – посоветовал я, – сделайте вид, что уезжаете надолго, и тут же резко вернитесь. Тут вы и застукаете на горячем непрошеных гостей.

– Пробовал, безрезультатно, – махнул рукой мой собеседник.

– В таком случае возвращайтесь не по привычному маршруту, а с другой стороны.

Оказывается, Пётр Васильевич опробовал и окольную дорогу. Только вот незадача: металлическая дверь в подъезд, которая открывалась легким поворотом ключа, на этот раз не поддалась, словно кто-то внутри не давал вставить в скважину ключ. Наш герой пробовал повернуть и так, и этак – ничего не получалось. Он побежал взглянуть на окна своей квартиры. Они находятся на противоположной стороне дома. Ничего существенного Пётр Васильевич не увидел. Вернувшись к двери, он открыл ее легко, как это происходило всегда. Закралось подозрение, что непрошеный гость действует не один.

Я предложил Петру Васильевичу свой вариант. Он уедет, а я останусь. Как тут было не содрогнуться от своей же идеи! Перед глазами возникла картина: вот сижу один-одинешенек в темной для светомаскировки квартире, в полночь неизвестный с зажжённым фонариком открывает ключом-дубликатом дорогущий замок израильского производства и…

Слава Богу, Пётр Васильевич отверг мое предложение. Я бы уже не смог дать задний ход. Моим собеседником скорее от отчаяния был предложен другой ход.

На следующий день мы вместе зашли в специализированный магазин, где, кроме всего прочего, продают воздушные пистолеты. Нам показали образец. Он очень похож на боевое оружие. Продавец-качок, прикинув, что к чему, и окинув взглядом моего товарища, бросил: «Пока вы возьмете в руки эту штуку, вам из настоящего пистолета сделают дырку во лбу».

Продавец оказался хорошим человеком. Выручки ради он мог всучить Петру Васильевичу совершенно бесполезную вещь. Достаточно дорогую, кстати.

Мудрый читатель спросит: «почему Пётр Васильевич не обратился в инстинации?». Отвечу коротко: обращался, и не раз.

Начало длившейся почти два года эпопеи совпало с предложением соседей поменять квартиру Петра Васильевича на жилье их близкой родственницы. Она жила где-то на окраине города. Будучи человеком деликатным, Пётр Васильевич уходил от конкретного разговора, а оседи наседали. Наконец, набрав в легкие воздуха, пожилой человек отрезал: «Нет».

Начали мы анализировать добычу неизвестных. Никакая это не добыча, если не вспомнить пропавший замок, кое-какой инструмент, мобильный телефон. Велика потеря – пропавшие носки. Случалось, гости заносили кое-что свое, потом уносили. Сам факт того, что личная квартира перестала быть крепостью, ввергала Петра Васильевича в уныние. Как же так?! Усиливалась тревога по поводу того, что неизвестные могли что-то подсыпать в продукты.

История с псевдограбежами была похожа на то, что в течение двух лет на Петра Васильевича – человека пожилого, одинокого – оказывалось психологическое воздействие. Не квартирными ли аферистами, рейдерами?

В одном из районов города по многим признакам обманным путем пожилую женщину переселили с временной, на месяц, регистрацией в малосемейку. По окончании этого срока ее вытурили на улицу. Некоторое время она слонялась в слезах по родному, вдруг ставшему чужим микрорайону, пока не наложила на себя руки.

Несколько конкретнее иная история. На набережной Назукина жил бывший водолаз, страстный краевед Александр Чесняк. Пока его жилище с частичными удобствами тянуло менее чем на две тысячи проклятых условных единиц, Александра Александровича никто не трогал. Но когда цены на квадратные метры резко взлетели до небес и выше, тут и принялись – за Чесняка. Приватизация его квартиры была оформлена не за месяцы и годы, как оно иногда бывает, а за день-два. Очевидцы рассказывают, что Александра Александровича зачем-то возили к нотариусу в город, хотя их и в Балаклаве достаточно.

Так и исчез Александр Чесняк. Представители балаклавской интеллигенции спросили кого надо: «Куда подевался наш Сан Саныч?» «А вы что, его родственники? Нет? В таком случае извините». По слухам, Александр Александрович оказался где-то в Сакском районе, в каких-то руинах, выдаваемых за общежитие.

Странным показалось посещение молодыми людьми моей квартиры. Они представились сотрудниками одного из силовых ведомств. Жаль, жена не предложила им предъявить служебные удостоверения.

«Здесь живет одинокая…?», – и молодые люди назвали имя моей 85-летней тёщи.

«Какая же она одинокая, – возразила жена, – при дочери, зяте и взрослой внучке?» Загадочные гости ретировались.

Не занимаются ли эти парни сбором информации о людях одиноких, беспомощных, пьющих, больных? Не помощи ради, а чтобы подтолкнуть их в пропасть.

– А вы, Пётр Васильевич, поменяйте квартиру, спокойствие дороже, – посоветовал я своему товарищу. – Хотя, если за вас взялись действительно квартирные аферисты, то они вас везде найдут.

Расстались мы с Петром Васильевичем после того, как сошлись на том, чтобы квартиру оборудовать сигнализацией. Это недёшево, но куда денешься?

А через пару недель на столе зазвенел телефон. Мой номер приехавшая из российской глубинки сестра Петра Васильевича нашла в его блокнотике. Она сказала, что моего товарища уже нет в живых, похороны тогда-то.

Похороны, да, человека немолодого, но человека, который в прошлом году прошел 115-километровую Арабатскую стрелку, который весной нынешнего года пересек пустыню у Днепра. Все бывает с людьми. Но всё-таки…

Петра Васильевича не вернуть, но, может, его печальная история послужит уроком другим. Кстати, после моего товарища осталось что-то вроде записки со словами: «опасаясь за свою жизнь…». После этой истории не могу избавиться от появившегося ощущения своей незащищённости.