23 ноября 2007 года в празднично настроенной Франции, поглощённой по-хозяйственному, за месяц, приготовлениями к католическому рождеству, были опубликованы результаты одного из многочисленных в этот период опросов общественного мнения. На центральный вопрос анкеты, заказанной известной благотворительной организацией Эммаюс, «Боитесь ли вы остаться без определённого места жительства?», 43% опрошенных ответили, что опасность стать бомжом для них «вероятна», 4% – «очень вероятна». В целом, каждый второй француз считает основанным страх потерять сразу всё: собственность, работу, социальный статус. Результаты опроса стали шоком. Однако, если приглядеться, то это один из тех случаев, когда шок не сопровождается изумлением: единственной неожиданностью стали масштабы назревающего психоза. А так, во Франции уже давно витал дух надвигающейся катастрофы, и последние рекордные прибыли мобильных операторов, магазинов люкс и хай-тека для многих специалистов чем-то напоминали пир во время чумы…
В 2007-м все без исключения теле- и радиоканалы посвятили опросу Эммаюс полные сострадания передачи с красочными портретами лиц без определённого места жительства – также именуемых клошарами -, в которых немало французов без труда узнали… самих себя. Бывший банкир, очутившийся под палаткой на набережной Сены, менеджер крупной фирмы, выброшенный на улицу в связи с депрессией после развода и живущий под мостом: уверенность в том, что за пределами общества оказываются исключительно алкоголики и тунеядцы, стремительно испарилась.
Прошёл год. В начале ноября, теперь уже по заказу министерства «Жилищного вопроса и урбанизации», официальный институт общественного мнения TNS Sofres провёл такой же опрос. Результат: уже 60% французов утверждают, что серьёзно боятся падения до статуса бомжа. В интересах общественности и поддержания остатков боевого духа, цифра эта не была предана подобной 2007-му году огласке. СМИ предпочли обсудить другой опрос того же института, согласно которому пик счастья в жизни приходится на 65–70 лет, то есть на первые годы пенсии.
Однако, правда глаза колет. В Париже практически нет улицы без спального мешка или палатки посредине тротуара – и палатки не наши, «майдановские», в знак протеста, а просто место проживания клошаров и их «домашних» животных. Центром скопления такого походного материала и взрослых скаутов стала улица Биржи, в деловом квартале столицы, где в течение многих месяцев стоял бивуак десятков семей без крыши над головой, под охраной благотворительных ассоциаций, защищавших этот привал от довольно робкой полиции.
Судьба клошаров стала в конце ноября одной из центральных политических тем. За последний месяц были обнаружены пять трупов на периферии Парижа: три в палатках Венсенского леса, один в самодельной деревянной будке и в последний в своём (!) автофургоне. Во все остальные времена года, о них никто бы не заговорил, зато кончина (якобы от холода) накануне зимних морозов стоила им посмертной короткой славы. Полемика вокруг этих событий приобрела при этом неожиданный поворот. Заявление министра по Жилищному вопросу Кристины Бутэн, чья суть заключалась в необходимости «силой» приводить бомжей в приюты во время холодов, вызвало бурю негодования и клошаров, и интеллектуалов: руки прочь от личной свободы каждого! Принципы демократии незыблемы и неприкосновенны…
Продолжение следует
,
Они – о нас
Во времена кризиса, одно из лекарств от хандры – найти и полюбоваться, кому может быть хуже. Так, ежедневная газета Ле Монд в номере от 25 ноября злорадно начинает статью «Арифметика по-путински» следующими словами: «Либо Путин забыл калькулятор, либо в 70-х годах в КГБ не преподавали математику». Пьер Бриансон, подписавшийся под этими строками, выкладывает свои размышления о выступлении русского премьера 20 ноября, в котором тот одновременно обещал снижение налогов и дополнительные бюджетные расходы. «Конечно, если бы баррель нефти всё так же стоил 140 долларов, то Путину ещё можно было бы верить, но с 50-тью долларами за баррель, ему вряд ли удастся выполнить свои обещания», авторитетно утверждает французский журналист. За этим следует целая серия уступок в лучших традициях искусства диспута: «Да, Кремль оперативно отреагировал на кризис, да, неусыпный и компетентный Кудрин не позволил использовать федеральные резервы на левые цели, да, Центральный банк избежал девальвации, и наконец, да, у российского бюджета положительный баланс (излишек в 7% от ВВП)». Но… Пьер Бриансон прочит России дефицит уже в следующем году. « Валютные резервы (450 миллиардов долларов) исчезнут уже в апреле, если они будут сокращаться тем же ритмом, что и в течение третьей недели ноября». А ещё? Это всё. Но, видимо, так хочется, чтобы «настал момент, когда господину Путину, чья популярность основана на экономическом процветании и сильном рубле, пришлось выбирать между снижением расходов и силой рубля».
Нельзя однако не заметить, что желать России кризиса с благой мечтой падения «тирана», это не знать, что времена упадка – самые попутные ветра любых авторитарных режимов, а у самой Франции уже второй десяток лет истинный государственный дефицит – 20%, что не мешает ей увеличивать свои расходы с каждым годом…
Злорадство тем не менее не имеет границ, особенно когда в сатирической еженедельной газете, самой продаваемой и популярной газете Франции «Канар Аншене», можно прочесть следующие строки о российском кризисе: «Даже на Олимпийские Игры в Сочи средств может не найтись, так как государство рассчитывало на массивные частные инвестиции. Не беда: в худшем случае, Игры превратятся… в игру в снежки между русскими и их чеченским соседом». Главное, естественно, в этой фразе – не чёрный юмор, а то, что «Чечня» для нас – «сосед»…
,
Россия в Париже
На этой неделе – мост Альма, недалеко от Эйфелевой башни, названный так в честь одной из побед французов в 1854 году. У основания мост украшен статуями «зуавов», алжирских солдат, которым Франция и обязана победой у речки Альмы. Со времён открытия этого моста в 1856 году статуи зуавов используются для измерения уровня воды в Сене (во время знаменитого наводнения 1910 года Сена накрыла зуавов до самых плеч).
Вера Вавилова
Париж, специально для “Колеса”
